приблизится. В этих снах он был не просто Раном, а олицетворением всего племени и всех затонувших городов — защитником рода людского.

Ничто на земле не могло встретиться с Разрушителями и выжить. Но Рану никто не мешал смотреть сны, ведь в снах не было опасности — человек мог их контролировать.

Он забросил тяжелый невод своих мыслей, и собрал соплеменников, и поставил барьер между их ментальными образами и кровавой бойней, захлестнувшей далекие воды и сознание людей. Он подстегнул племя к действию и направил его стремительным косяком по длинному склону подводного леса, как можно дальше от источника опасности. Разум Рана одновременно прикасался ко всем умам, посылая решительные, убедительные образы, не имевшие формы и символизировавшие организованное бегство.

Мысли соплеменников прикасались к разуму Рана, словно холодные неуклюжие пальцы. Ужас; утомление; дрожь покрытой серебристым мехом женщины, которой еще не приходилось подолгу прятаться и испытывать такой страх; дрожь мохнатого ребенка; бешеные разрозненные мысли глупцов. На фоне всего этого — надежная, без единой жалобы, стойкость старших. Они поддерживали Рана без колебаний, поскольку избрали его вождем и знали, что сделали мудрый выбор.

— Скорее, — скомандовал он всему племени. — Не мешкайте. Поторопитесь! Если поспешим, к полудню будем в городе. Живее, живее, живее! Я знаю, что вы устали. Передохнем в Белом ущелье, где растут моллюски. У нас получится: мы обязательно отдохнем в Белом ущелье. Вперед!

Слова ничего не значили — Ран прикрывался ими от криков далекого племени. С той стороны уже давно не поступало внятных мыслей, только безумные вспышки и панические вопли. Серебристые морские люди беспорядочно метались, преследуемые огненными дугами звезд, от которых не было защиты. Яркие вспышки — и смерть. Ран не слышал команд их вождя, если тот был еще жив. А ведь когда вождь мудр и хладнокровен, кто-то из племени еще может спастись. Некоторые спрячутся, другим, сильнейшим, отдадут детей — пусть убегают, пока остальные вызывают на себя огонь Разрушителя. Но это племя явно потеряло разум, с ним невозможно связаться; Ран чувствовал гибель не людей, а морских зверей.

Поэтому племя Рана спасалось по древнейшей причине, по лучшей из причин.

Был зеленый подводный рассвет, солнечные лучи пробивались сквозь толщу воды издалека, оттуда, где жили и правили миром Пришельцы. В племени ничего не знали о Воздухе и Пришельцах, за исключением того, что это они посылали неумолимых железных Разрушителей. Люди также не ведали о том, что таится в Великих Глубинах, откуда приходили медленные, спокойные Мысли. Им был известен лишь водный мир; они умели скрываться в нем от преследования Разрушителей. Если повезет, в случае нападения Разрушителей кто-нибудь спасется. Другому племени не повезло.

Теперь оттуда вовсе не доходило Глубинных Мыслей.

Вдруг вода забурлила, и из колышущихся джунглей к людям метнулось сине-серебристое тело. Разрывая коричневую листву, ослепленный страхом беглец в панике выкрикивал лишь одно слово:

— Спасайтесь! Спасайтесь! Спасайтесь!

Племя нарушило строй и закружилось в поисках опасности. Восприятие Рана распространялось быстрее, дальше и точнее других, и он направил его в кильватер беглецу, ожидая засечь там железный предмет в форме торпеды, тихо плывущий по направлению к племени.

Он ничего не обнаружил. Разрушители были далеко, и ни один из них, очевидно, не заметил беглеца. Но паника и бурление воды могли привлечь их внимание. Ран распушил мех, пробуя воду, затем снова прижал его к телу и резко повернулся, чтобы двинуться навстречу незнакомцу.

Это был крупный мужчина, его мех отливал синевой, а полубезумные мысли напоминали вихри; они затягивали людей, слишком напуганных и уставших, чтобы сопротивляться. Ран почувствовал, как дрожит ментальная сеть, которую он накинул на соплеменников, и, сдерживая гнев, чтобы не распалять их, обратился ко всем и особенно к незнакомцу.

— Тихо! — твердо скомандовал он. — Тихо! Следуй за нами молча.

Мужчина крутнулся в воде и заметил его. Он устремился вниз быстрыми, резкими толчками, и на его шерсти стал заметен кровавый след, который ни с чем нельзя было спутать. Двое зависли на расстоянии вытянутой руки, оценивая друг друга.

Так Ран встретил Дагона, вождя исчезнувшего племени, а теперь — ничьего вождя.

Рану не понравилось то, что он увидел в этом темном разуме, долгое время обладавшем неоспоримым авторитетом. Там была скрытая сила, а еще смелость, но полностью отсутствовала дисциплина, из-за чего смелость при появлении Разрушителей дала сбой. «Когда человеку изменяет смелость, — подумал Ран, — что остается? Только слепая ярость, как у акулы». На миг он представил блестящие тела своих сородичей, представил племя в виде бестолковой стаи рыб, устремляющихся в темноту, к полному исчезновению.

Опасный водоворот панических мыслей Дагона, мыслей о бегстве и смерти, кружился так сильно, что даже едва не захватил Рана. Проще всего уступить ужасу, проще всего бросить племя и бежать, поддавшись глупому безрассудству, пока Разрушители не перебьют всех.

Проще всего поступить как Дагон. Однако, когда человек видит, как его племя гибнет под стремительным градом звезд…

— Иди с нами, — предложил он как мог спокойно. — Мы найдем укрытие, недалеко есть затонувший город…

Но Дагон не привык слушаться, он привык командовать. Его мысли исторглись мощным воплем, полным дикого ужаса, призывая к беспорядочному бегству — каждый сам за себя. Беспокойная молодежь из племени Рана замолотила руками, взбивая пену вперемешку с коричневыми листьями водорослей, готовая прятаться в первом попавшемся укрытии.

Ран опустил голову, напряг усталые мускулы и изо всех сил ударил крепким предплечьем в область между плечом и головой Дагона. Ему часто приходилось драться, и он знал, куда бить.

Беспорядочные мысли Дагона на миг оборвались, и этого мига было достаточно. Ран направил в образовавшуюся пустоту свои мысли, послал привычные для его народа сигналы единства и самоконтроля.

Разбежавшееся было племя встрепенулось, замешкалось и снова собралось вместе, выжидая. Тем временем мысли оглушенного Дагона вновь обрели форму. Теперь он не был так уверен в себе, сомневался. Встречных аргументов у него не нашлось, и Ран победил — пусть и временно.

— За мной, — сказал Ран и мощно забил ногами, перемещаясь во главу косяка. — Тихо! Следуйте за мной и не разделяйтесь. Каждый из вас знает путь в ущелье.

Дагон вдруг повернулся и поплыл за послушным племенем. Его мысли были окрашены алым, но он не остался.

В воде что-то шевельнулось. Импульс не был жестким, как у Разрушителей. Он был спокойным, всеобъемлющим; он прошел по океану медленной могучей волной — и затих. Это снова была Глубинная Мысль.

* * *

На заре и в сумерках своей истории народ способен улавливать такие импульсы. Что-то подобное, наверное, когда-то раздавалось